Help Center
Privacy
ГОРОХОВА Оксана Николаевна
КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ
(фрагменты истории села Кара-Елга)
В этой статье речь пойдёт об одном из важнейших этапов жизни крестьянства ХХ века ‑ коллективизации. Эта проблема привлекала внимание многих исследователей[1], взгляд на неё менялся в разные исторические периоды. Рассказ о коллективизации мы дополним конкретными картинами жизни села Кара-Елга конца 1920-х ‑ начала 1930-х годов, сохранившимися в архивно-следственных делах репрессированных и воспоминаниях караилгинцев.
Для начала следует кратко охарактеризовать положение дел в нашей стране перед коллективизацией. В 1920-е годы произошли многие важные события: образование СССР; принятие советской конституции, в которой зафиксированы основные государственные принципы (отмена частной собственности и сословного неравенства, провозглашение равенства мужчин и женщин, отделение церкви от государства и школы от церкви, создание новых органов управления); смерть В.И. Ленина и последующий раскол в партии; финансовая реформа и НЭП.
Новая экономическая политика 1920-х годов принесла в село долгожданные изменения. Во-первых, продразверстка была заменена значительно меньшим[2] продналогом. Зерном, оставшимся после оплаты налога, крестьянин мог распорядиться по своему усмотрению: продать, обменять на необходимые хозяйственные товары, использовать для увеличения посевов или оставить про запас. Во-вторых, была разрешена свободная торговля, аренда земли (без введения частной собственности) и использование наёмного труда. Всё перечисленное привело к восстановлению рыночных отношений (под жёстким государственным контролем) и увеличению производства зерна в стране. К 1925 году крестьяне смогли восстановить довоенный уровень сельского хозяйства и накормить страну.
В 1927-1928 гг. в стране разразился хлебозаготовительный кризис («хлебная стачка»). Несмотря на хороший урожай, крестьяне воздержались от продажи излишков зерна государству по низким закупочным ценам. Это привело к перебоям в снабжении города продуктами и снижению экспорта хлеба для нужд промышленности. Правительство ответило повышением налогов для кулаков[3], ужесточением налоговой ответственности, судами и репрессиями. В деревнях снова появились специальные уполномоченные и вооруженные отряды, которые силой изымали хлеб. Укрыватели зерна были и среди жителей Кара-Елги. В тексте обвинительного заключения в отношении Инюшева Николая Семёновича (02.12.1883 г.р.) читаем: «В 1928 году во время затруднения с хлебозаготовками Инюшев вместе с другими кулаками организовали саботаж, зарывали хлеб в землю и призывали к этому других. При этом заявляя: “Это ни больше ни меньше грабеж крестьянства”».
Выходом из создавшегося кризиса могла стать коллективизация сельского хозяйства. С её помощью государство избавлялось от хлебных затруднений, контролировало крестьянство и легко выкачивало средства и рабочую силу из деревни на нужды индустриализации.
В партийном руководстве развернулась дискуссия по вопросу возможных путей проведения коллективизации и индустриализации. Н.И. Бухарин предлагал расширение свободного рынка и постепенную индустриализацию. И.В. Сталин – экспроприацию крестьянства и ускоренную индустриализацию.
Курс на коллективизацию был взят в декабре 1927 года на XV съезде ВКП(б), главной задачей партии в деревне стало внедрение коллективной обработки земли и машинизации земледелия.
В 1928 году принимается «Закон об общих началах землепользования и землеустройства». Этот закон, с одной стороны, давал серьёзные льготы коллективным хозяйствам (в получении земли, кредитовании, обеспечении сельскохозяйственными машинами, удобрениями, племенным скотом и др.); с другой ‑ вводил дополнительные ограничения на сдачу земли в аренду и применение наемного труда, особенно для кулаков.
В ноябре 1929 года в статье «Год великого перелома» И.В. Сталин пишет о том, что в течение года страна должна сделать рывок от отсталого индивидуального империалистического хозяйства к передовому коллективному хозяйству. Большинство историков считает, что эта статья дала старт «сплошной коллективизации». Там же говорится о переходе «от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества как класса».
Необходимо добавить, что раскулачивание решало многие проблемы коллективизации. Во-первых, у кулаков изымалось и передавалось в колхозы имущество: деньги, помещения, инструменты, скот, продовольственные, кормовые и семенные запасы. Во-вторых, из села удалялись потенциальные противники коллективизации. В-третьих, происходил отток населения из села в город и на «великие стройки пятилеток», и страна получала дешёвую рабочую силу трудпоселенцев и политзаключённых.
30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Согласно этому постановлению кулаки были разделены на три категории:
Чуть раньше, 21 мая 1929 года, было опубликовано Постановление СНК СССР «О признаках кулацких хозяйств[4], в которых должен применяться кодекс законов о труде»:
«…к кулацким хозяйствам относятся все крестьянские хозяйства, обладающие одним из следующих признаков:
а) если хозяйство систематически применяет наемный труд для сельско-хозяйственных работ или в кустарных промыслах и предприятиях ‑ за исключением случаев применения наемного труда в тех пределах, в которых оно, согласно законодательству о выборах в советы, не влечет за собой лишения избирательных прав;
б) если в хозяйстве имеется мельница, маслобойня, крупорушка, просорушка, волночесалка, шерстобитка, терочное заведение, картофельная, плодовая или овощная сушилка или другое промышленное предприятие ‑ при условии применения в этих предприятиях механического двигателя, а также если в хозяйстве имеется водяная или ветряная мельница с двумя или более поставами;
в) если хозяйство систематически сдает в наем сложные сельско-хозяйственные машины с механическими двигателями;
г) если хозяйство сдает в наём постоянно или на сезон отдельные оборудованные помещения под жилье или предприятие;
д) если члены хозяйства занимаются торговлей, ростовщичеством, коммерческим посредничеством или имеют другие нетрудовые доходы (в том числе служители культа).
Советам народных комиссаров союзных республик и краевым (областным) исполнительным комитетам предоставляется право видоизменять указанные признаки применительно к местным условиям».
Признаки кулацких хозяйств постоянно расширялись, под них можно было подвести практически любое крестьянское хозяйство. Например, Чугунова (Царёва) Михаила Ефремовича в свидетельских показаниях архивно-следственного дела 1931 года называют то бедняком, то середняком, то кулаком. У всех «кулаков», арестованных в 1931 году по делу церковного совета, была одна лошадь, одна корова, немного мелкого скота и дом с хозяйственными постройками. Однако сельские «активисты» и комитеты бедноты, составляя списки кулаков, учитывали не только «кулацкие признаки» данного времени и прошлых лет, но и положение конкретного крестьянского хозяйства до революции 1917 года. К кулакам причисляли и тех, кто выступал против текущей аграрной политики, не хотел вступать в колхоз, участвовал в мятежах, поддерживал белых в годы гражданской войны или просто односельчан, с которыми местная власть сводила счёты (см. Дело церковного совета, Дело № 391).
Следует сказать, что процесс коллективизации вообще не был равномерным, в нём имелись периоды спада и подъема.
В 1929 году Татарская АССР относится к регионам с низким уровнем коллективизации. 5 января 1930 года Постановлением Политбюро «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» устанавливаются сроки завершения коллективизации по регионам, в том числе для ТАССР ‑ весна 1932 года. Татарским ОК ВКП(б) это время было сокращено до осени 1930 года (крайний срок – весна 1931 года).
В Кара-Елге организовали сельскохозяйственную артель[5] «Красный Октябрь». Поначалу её членами были только сельские активисты и беднота. Известно, что 4 ноября 1929 года на собрании членов артели присутствовало 39 человек.
Многие крестьяне были против коллективизации. Выписки из материалов архивно-следственных дел репрессированных иллюстрируют отношение караилгинцев к колхозам:
«…Инюшев Н.С. активно вёл антиколхозную агитацию с призывом не вступать в колхоз, заявляя: «Туда идут только беднота-шантрапа, их нужно перебить».
…<Чугунов К.Д.> в 1929 г. при организации колхозов активно вел борьбу против. Агитировал, что в колхозе все обобществляют вплоть до курицы, и спать будут под одним одеялом...
…артель по общей обработке нужна власти только для того, чтобы можно было всех зажать в кулак и сосать (это выражение Чугуновых Тимофея и Кузьмы).
…В феврале Солдатов при открытии районного собрания заявил: «Если собрание про колхоз, то давайте уйдем. Нам колхоз не нужен. Колхоз это есть зоритель нашего брата. Колхоз нас доведёт до лямки, нам нужно агитировать против колхоза, а не за колхоз».
…На одном из общих собраний в 1930 году Сигачева открыто агитировала: «Колхоз – это есть барщина, и там беднякам жизни не будет».
…Чугунов Кирилл путем индивидуальной обработки бедняка Потапова, которому внушал: «В колхоз не ходи, нам его не надо, за это бог тебя накажет и т.д.».
…В январе 1931 года Гребенщиков, выступая на общем собрании граждан, говорил: «Братья, в колхоз нам вступать не нужно, давайте откажемся от колхоза совсем, т.к. он является разорителем нашего хозяйства. Давайте отказываться от коллективизации».
…В январе 1931 года гр. Сигачева на женском собрании подняв подол и, указывая на свой половой орган, кричала: «Вот вам колхоз!»
…В марте 1930 года, когда приезжал землеустроитель по землеуказанию, то в канцелярии сельсовета во главе с Чугуновым появились кулаки и подняли шум: «Колхозу землю отдавать не дадим!»
…Чугунов Михаил в 1930 году зашёл на женское собрание, где обсуждался вопрос о подготовке к перевыборам сельсовета, и настроил женщин, что женщины все разбежались. И кричали: «Нам не нужны колхозники в сельсовете!»
…Белов Василий, вернувшись в том же году из Баку, распространял слухи о том, что там имеющиеся колхозы распадываются и колхозников сажают в тюрьму.
…1932 году, когда основная масса крестьянства пошла в колхоз, Инюшев созывал в доме единоличников, нелегальные собрание. На которых участвовали: Инюшев Н.А., Инюшев М.Н., Солдатов А.Е. На этом собрании-сборище Инюшев Н.С. призывал крестьян не вступать в колхоз.
…<в 1934 году>Чугунов говорил: «…сейчас нужно пока все мучения, которые переживаем от Соввласти, перетерпеть, в колхоз не ходить». Присутствующий здесь псаломщик, поддерживая Чугунова, добавил: “Нам сейчас нужно концентрировать единоличников вокруг церкви, создать в последней хороший хор, таким образом мы удержим единоличников от вступления в колхоз”».
Основными методами осуществления коллективизации стали: раскулачивание, применение административно-репрессивных мер принуждения, угрозы лишения избирательных прав, постоянный рост налогового обложения, введение индивидуального самообложения, твердые задания по хлебозаготовкам, экономический бойкот и т.д. Кулацкое хозяйство платило налог в 10 раз больший, чем единоличное, и в 100 раз больший, чем колхозный двор. В случае невыполнения твердых заданий по заготовке сельхозпродукции имущество крестьянина подлежало продаже, а к нему применялись репрессии. Приведём несколько примеров экономического давления на жителей Кара-Елги:
«…<Ноябрь 1929> Кулачество, а особенно упомянутый Инюшев Н.Я., Чугунов Кирилл Данилович, Чугунов Тимофей, Чугунов Кузьма, Еремеев Фёдор и Белов Алексей бились против бедноты за последние два-три месяца, когда за несдачу хлебных излишков стали у них отчуждать имущество, отдавать под суд и так далее. Имущество отчуждено было у Инюшева Н.Я. и Чугунова Кузьмы.
…Янбин Василий Владимирович в 1928 году исключен из колхоза как чужак, в 1931 году за неуплату индивидуального налога в 600 рублей у него отчужден дом и всё имущество (дом передан Акташскому РИКу, надворная постройка – колхозу).
…Инюшеву Егору в прошлом году <в 1930> было доведено в твёрдое задание хлебозаготовки 120 пудов (1965,6 кг – О.Г.), но выполнил только 88 пудов (1441,44 кг – О.Г.). В нынешнем году тоже было твердо задание хлебозаготовки 110 пудов (1801,8 кг – О.Г.). Не выполнено 47 пудов (769,86 кг – О.Г.). Не выполнил единовременного сбора 12 руб., тракторной акции 30 руб., не сдал в мясозаготовку корову, которая была доведена. Когда пришли за неоплату заданий сделать опись имущества член с/с ***, то Инюшев стал угрожать, что с/совету придётся поплакать за меня, что, мол, придёт мой сын Филипп он вам покажет».
В результате подобных действий к 10 марта 1930 года ТАССР по темпам коллективизации вышла на третье место в стране, в колхозы было вовлечено 83,3% крестьянских хозяйств. Основной формой колхозного строительства явилась сельскохозяйственная артель.
В стране снова начались крестьянские волнения. После публикации статьи И.В. Сталина «Головокружение от успехов», в которой он перекладывал всю вину за террор и насилие во время коллективизации и раскулачивания на местные власти, и постановления ЦК ВКП(б) от 14 марта 1930 года «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении» начался массовый выход крестьян из колхозов. К октябрю 1930 года в колхозах Татарии осталось всего 9,3% крестьянских хозяйств.
Из материалов архивно-следственных дел известно, что в марте 1930 года из колхоза «Красный Октябрь» выписалось большинство хозяйств:
«…Икомосов Кирилл Архипович в момент сплошной коллективизации в 1930 году вступил членом колхоза, вел колхозную агитацию и содействовал быстрому развалу колхоза, говорил: «Товарищи, выписывайте из колхоза, в колхозе умрём с голода, так как государство хлеб отбирает и колхозникам будет продавать по дорогой цене». И первым выписался из колхоза и увел граждан в количестве 20 домов. Икомасов Кирилл повсеместно выступает против проводимых мероприятий в открытой форме на всех собраниях. И в своих выступлениях ссылается на переживаемые трудности, указывая на то, что государство зорит все крестьянство, и не даёт той даже жизни, которая была при царе, и от которой каждому крестьянину жилось лучше.
…Икомасов Кирилл, тот же Чугунов Кирилл, Инюшев Максим и Янбин, будучи членами колхоза, разлагали колхоз изнутри, призвали колхозников выписываться говоря: «В колхозе умрем с голода, т.к. государство хлеб отбирает весь и колхозникам будет продавать по дорогой цене». Эта агитация в совокупности с личным выходом Чугунова Кирилла, Икомасова Кирилла послужила поводом к развалу колхоза, и из 164 коллективизированных хозяйств осталось лишь 27 хозяйств».
Второй «прилив» крестьян в колхозы произошел в первой половине 1931 года, и к октябрю общее количество коллективизированных хозяйств в ТАССР достигло 62,4%. В 1931-1932 годах сохранялись меры принуждения крестьянства, особенно экономического характера. На то же время пришелся второй этап массового раскулачивания. Один из активистов с. Кара-Елга в свидетельских показаниях говорит: «После их изъятия <т.е. после ареста членов церковного совета> активность бедноты и середняцкого крестьянства заметно поднялась и с 03.04 по 23.04.1931 г. в колхоз вступило 23 бедняцко-середняцких хозяйств. В частности в нашем районе до изъятия кулаков в колхозе было 3 вступивших хозяйства, в настоящее время – 9 хозяйств».
Следующий массовый выход крестьян из колхозов пришёлся на весну 1932 года. Не секрет, что крестьяне за свой труд не получали деньги. Оплату им выдавали сельхозпродукцией в зависимости от количества трудодней[6]. Колхозникам не всегда хватало продуктов для сытой жизни. Приведённый ниже отрывок из материалов архивно-следственного дела № 23/51 по обвинению крестьянок села Кара-Елги Инюшевой (в девичестве Черновой) Марфы Андреевны и Солдатовой Хевроньи Дмитриевны повествует об одном из таких случаев:
«В колхозе «Красный Октябрь» Караелгинского сельсовета Акташского района ТР я состою членом такового с весны 1931 года, вместе со всей семьей в 5 человек, заработано трудодней у нас было 500. Хлеба мы получили 50 пудов, которого нам хватило только до 10 апреля сего года. После чего я вынуждена была идти к председателю колхоза «Красный Октябрь» Грязнову просить хлеба. Ну он, Грязнов, в моей просьбе отказал, сказав, что он даже для раздачи хлеба в данное время не имеет, но я настойчиво со слезами просила у него хлеба. На что он мне сказал, что кто вам велел идти в колхоз и всё равно мне хлеба не дал. После чего я несколько дней вынуждена была быть со всей своей семьей абсолютно без хлеба. 16 апреля 1932 года ко мне пришла гражданка нашего села Константинова Мария по прозвищу Севастьяниха, начав меня уговаривать подать заявление о выходе из колхоза, так как заявление о выходе из колхоза будут подавать все поголовно, а поэтому я посоветовалась со своей снохой Инюшевой Пелагеей, и решили подать заявление о выходе из колхоза, написать их в тот же день. Заявление мне написала моя дочь Вера, а моей снохе писала заявление ее сноха Татьяна. На следующий день, то есть 17 апреля 1932 года, у нас в селе было назначено общее собрание женщин, где все приготовившие заявления о выходе из колхоза собирались их подать. Для чего все желавшие подать заявление о выходе из колхоза были оповещены Константиновой Марией и Инюшевой Пелагеей о том, что идя на собрание женщин, должны будут взять с собой написанные заявления о выходе из колхоза. Но так как собрание в этот день не состоялось, нас всех позвала к себе поговорить Константинова Мария, и мы все в количестве 30 человек направились к ней в дом, но накануне предварительно также собирались в дому Абрамовой Татьяны и том же количестве людей, на собрании говорили исключительно о том, что нет хлеба и нам из колхоза его не дают, а поэтому нужно всем выписываться из колхоза. У Константиновой Марии на нелегальном собрании кроме женщин участвовали и мужчины: Кузнецов Григорий, Кутуев Никита, Красильников Игнатий и другой, фамилию и имя которого я не знаю, за последними двумя человеками специально ходила Константинова Мария. Собрание длилась в течение двух часов. Заявлений набралось от 27 семейств, по предложению Константиновой Марии сидели собравшиеся без огня, боясь быть замеченными. Решили тут же все заявления отнести в правление колхоза, но так как в канцелярии правления колхоза огня уже не было, оставили их до утра следующего дня, а утром 18 апреля 1932 года все заявления о выходе из колхоза Константиновой Марией и Абрамовой Татьяной были отнесены в правление колхоза. Когда выходили с нелегального собрания от Константиновой, к нам подошёл Наякшин Яков, спросив меня, что мы тут делаем. Я сказала ему, что все мы приносили и собрали заявления о выходе из колхоза, на его вопрос, зачем мы это делаем, я ответила ему, что разве тебе не надоело сидеть голодом, больше я ему ничего не говорила и ушла. Во всех делах на обоих собраниях со мною присутствовала и активно участвовала Солдатова Хавронья, но то, что она особенно агитировала за выход из колхоза, я сказать не могу, так как не слышала. Может быть, она и агитировал, но без меня. Вообще же на собрании присутствовали приблизительно 30 человек: 1. Абрамова Татьяна, 2. Сорокина Анастасия, 3. Солдатова Софья, 4. Инюшева Пелагея, 5. Поснова Федосья, 6. Гурьянова Мария и ещё человек 25, фамилии которых я в данное время уже не помню. Но основной целью преследовалась то, чтобы всем дружно выйти из колхоза, то есть его развалить его момент весенней посевной кампании, преследуя ту цель, что нам тогда вынуждены будут отдать обратно как обобществленные скот, инвентарь, имущество. Но кто организатором и главным был этого дела, я сказать не могу, так как не знаю, но знаю, что оповещали обо всём следующие лица, как указано выше: Абрамова Татьяна и Константинова Мария.
Больше по существу показать ничего не могу, все вышеизложенное с моих слов написано правильно и мне вслух прочитано, в чём я расписываюсь. Марфа Инюшева».
Напомним, что в 1931 году сильнейшая засуха и неурожай в Западной Сибири, Казахстане, на Урале, на Средней и Нижней Волге привела к значительному сокращению хлебных запасов. Несмотря на неурожай, местные власти стремились выполнить и перевыполнить плановые нормы сбора сельхозпродукции. В 1932 году добавилось вымерзание озимых, недосев и частичная засуха, падёж скота. Всё это привёло к голоду на огромной территории СССР (Поволжье, Центрально-Черноземная область, Северный Кавказ, Урал, Крым, Западная Сибирь, Казахстан, Украина и Белоруссия) зимой 1932 – весной 1933 гг.
В январе 1933 г. на Объединённом пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) Сталин объявил о ликвидации кулачества и победе социалистических отношений в деревне.
Принятие ряда изменений в сельском хозяйстве (снижение планов экспортных поставок примерно в три раза, сдачи скота в 2 раза, замена контрактации на обязательные поставки государству, создание комиссий по определению урожайности, реорганизация системы закупок, поставок и распределения сельхозпродукции и др.) позволило весной 1933 г. провести посевную кампанию и осенью собрать хороший урожай.
В январе 1934 года Президиум ЦИК СССР награждает Татарию орденом Ленина «за выдающиеся успехи в деле проведения основных сельскохозяйственных работ (сев, уборка урожая, засыпка семян), по укреплению колхозов и совхозов и выполнению обязательств перед государством».
После сплошной коллективизации в селе всё-таки остались единоличники, например, Солдатов Кузьма Евграфович так и не вступил в колхоз. Следует сказать, что за годы коллективизации население села Кара-Елга сократилось на треть: кто-то в первую волну репрессий был осуждён по первой категории, кто-то во время второй волны был выселен в отдаленные районы страны, многие семьи уехали в города, спасаясь от раскулачивания или не желая раскулачивать односельчан.
Как относиться к коллективизации сегодня, каждый решает для себя сам. С одной стороны этот процесс позволил молодой стране советов твёрдо встать на ноги, провести индустриализацию и подготовиться к войне. С другой – коллективизация сопровождалась выселением из сёл работящих и предприимчивых семей, террором, насилием и голодом.
________________________________________________________________________________________________________________________
[1] В поздний советский и постсоветский период тему коллективизации (в том числе в интересующем нас регионе) рассматривали: В.П. Данилов, Н.Я. Гущин, И.Е. Зеленин, H.A. Ивницкий, Ю.А. Мошков, В.А. Тихонов, И.А. Кузнецов, Н.В. Тепцов, М.А. Савельев, Л.А. Гордон, Э.В. Клопов, Ю.С. Борисов, С. Максудов, Е.А. Осокина, В.Н. Земсков, Т.И. Славко, Г.В. Доброноженко, О.Н. Могущенко, С.И. Савельев, И.Ф. Ялтаев, Р.В. Шайдуллин, H.A. Фёдорова, И.Р. Тагиров, А.Г. Галлямова, Р.Н. Гибадуллина, A.M. Залялов, И.И. Галимуллин и другие.
[2] При военном коммунизме у крестьян изымалось до 70% зерна, при НЭПе крестьяне выплачивали в виде налогов около 30% зерна.
[3] Подробнее о налоговой политике 1927-1931 гг. см. Дело церковного совета.
[4] Впервые признаки кулацких (нетрудовых) хозяйств были определены в Положении о сельскохозяйственном налоге на 1928/29 г. (21 апреля 1928 г.). В соответствии со ст. 28 Положения «В отношении единоличных хозяйств, особо выделяющихся из общей массы крестьянских хозяйств в данной местности своей доходностью и притом нетрудовым характером своих доходов», налог исчислялся в индивидуальном порядке «в соответствии с их действительной доходностью». Перечень признаков нетрудовых (кулацких) хозяйств в самой общей форме был определен в Правилах Наркомфина (НКФ) СССР о порядке исчисления налога в индивидуальном порядке: «скупка и продажа, ростовщичество, наличие сложных с.-хозяйственных машин с целью извлечения прибыли от сдачи их в наем, ведение сельского хозяйства с систематическим привлечением наемных рабочих, наличие подсобных предприятий промышленного типа (напр. мельницы и маслобойки полутоварного типа) и т.д.».
[5] До начала сплошной коллективизации в стране существовало три основные формы коллективных хозяйств, различающиеся степенью обобществления средств производства: товарищество по совместной обработке земли (объединялись земляные наделы и обрабатывались совместно; средства производства оставались в личной собственности крестьян), сельскохозяйственная артель (обобществлялись пахотная земля, тягловая сила и сельхозинвентарь; в личной собственности оставались: приусадебный участок, мелкий скот и птица), коммуна (обобществлялось всё).
[6] Трудоде́нь ‑ мера оценки и форма учёта количества и качества труда в колхозах в период с 1930 по 1966 год. Заработная плата членам колхозов не начислялась. Весь доход после выполнения обязательств перед государством (обязательные поставки и внесения натуроплаты за услуги машинно-тракторных станций) поступал в распоряжение колхоза. Каждый колхозник получал за свою работу долю колхозного дохода соответственно выработанным им трудодням.
Для начала следует кратко охарактеризовать положение дел в нашей стране перед коллективизацией. В 1920-е годы произошли многие важные события: образование СССР; принятие советской конституции, в которой зафиксированы основные государственные принципы (отмена частной собственности и сословного неравенства, провозглашение равенства мужчин и женщин, отделение церкви от государства и школы от церкви, создание новых органов управления); смерть В.И. Ленина и последующий раскол в партии; финансовая реформа и НЭП.
Новая экономическая политика 1920-х годов принесла в село долгожданные изменения. Во-первых, продразверстка была заменена значительно меньшим[2] продналогом. Зерном, оставшимся после оплаты налога, крестьянин мог распорядиться по своему усмотрению: продать, обменять на необходимые хозяйственные товары, использовать для увеличения посевов или оставить про запас. Во-вторых, была разрешена свободная торговля, аренда земли (без введения частной собственности) и использование наёмного труда. Всё перечисленное привело к восстановлению рыночных отношений (под жёстким государственным контролем) и увеличению производства зерна в стране. К 1925 году крестьяне смогли восстановить довоенный уровень сельского хозяйства и накормить страну.
В 1927-1928 гг. в стране разразился хлебозаготовительный кризис («хлебная стачка»). Несмотря на хороший урожай, крестьяне воздержались от продажи излишков зерна государству по низким закупочным ценам. Это привело к перебоям в снабжении города продуктами и снижению экспорта хлеба для нужд промышленности. Правительство ответило повышением налогов для кулаков[3], ужесточением налоговой ответственности, судами и репрессиями. В деревнях снова появились специальные уполномоченные и вооруженные отряды, которые силой изымали хлеб. Укрыватели зерна были и среди жителей Кара-Елги. В тексте обвинительного заключения в отношении Инюшева Николая Семёновича (02.12.1883 г.р.) читаем: «В 1928 году во время затруднения с хлебозаготовками Инюшев вместе с другими кулаками организовали саботаж, зарывали хлеб в землю и призывали к этому других. При этом заявляя: “Это ни больше ни меньше грабеж крестьянства”».
Выходом из создавшегося кризиса могла стать коллективизация сельского хозяйства. С её помощью государство избавлялось от хлебных затруднений, контролировало крестьянство и легко выкачивало средства и рабочую силу из деревни на нужды индустриализации.
В партийном руководстве развернулась дискуссия по вопросу возможных путей проведения коллективизации и индустриализации. Н.И. Бухарин предлагал расширение свободного рынка и постепенную индустриализацию. И.В. Сталин – экспроприацию крестьянства и ускоренную индустриализацию.
Курс на коллективизацию был взят в декабре 1927 года на XV съезде ВКП(б), главной задачей партии в деревне стало внедрение коллективной обработки земли и машинизации земледелия.
В 1928 году принимается «Закон об общих началах землепользования и землеустройства». Этот закон, с одной стороны, давал серьёзные льготы коллективным хозяйствам (в получении земли, кредитовании, обеспечении сельскохозяйственными машинами, удобрениями, племенным скотом и др.); с другой ‑ вводил дополнительные ограничения на сдачу земли в аренду и применение наемного труда, особенно для кулаков.
В ноябре 1929 года в статье «Год великого перелома» И.В. Сталин пишет о том, что в течение года страна должна сделать рывок от отсталого индивидуального империалистического хозяйства к передовому коллективному хозяйству. Большинство историков считает, что эта статья дала старт «сплошной коллективизации». Там же говорится о переходе «от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества как класса».
Необходимо добавить, что раскулачивание решало многие проблемы коллективизации. Во-первых, у кулаков изымалось и передавалось в колхозы имущество: деньги, помещения, инструменты, скот, продовольственные, кормовые и семенные запасы. Во-вторых, из села удалялись потенциальные противники коллективизации. В-третьих, происходил отток населения из села в город и на «великие стройки пятилеток», и страна получала дешёвую рабочую силу трудпоселенцев и политзаключённых.
30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Согласно этому постановлению кулаки были разделены на три категории:
- · Первая категория ‑ контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и восстаний. Эти кулаки арестовывались, и дела об их действиях передавались на рассмотрение спецтроек в составе представителей ОГПУ, обкомов (крайкомов) ВКП(б) и прокуратуры. Контрреволюционный кулацкий актив было решено «ликвидировать путем заключения в концлагеря, не останавливаясь в отношении организаторов террористических актов, контрреволюционных выступлений и повстанческих организаций перед применением высшей меры репрессии». Члены их семей выселялись в отдалённые местности СССР на спецпоселение, имущество подлежало полной конфискации.
- · Вторая категория ‑ остальная часть контрреволюционного актива из наиболее богатых кулаков и полупомещиков. Они подлежали выселению в отдалённые местности СССР или отдалённые районы данной области (края, республики) на спецпоселение, имущество подлежало полной конфискации.
- · Третья категория ‑ остальные кулаки. Расселялись в пределах района на специально отводимых для них за пределами колхозных массивов землях.
Чуть раньше, 21 мая 1929 года, было опубликовано Постановление СНК СССР «О признаках кулацких хозяйств[4], в которых должен применяться кодекс законов о труде»:
«…к кулацким хозяйствам относятся все крестьянские хозяйства, обладающие одним из следующих признаков:
а) если хозяйство систематически применяет наемный труд для сельско-хозяйственных работ или в кустарных промыслах и предприятиях ‑ за исключением случаев применения наемного труда в тех пределах, в которых оно, согласно законодательству о выборах в советы, не влечет за собой лишения избирательных прав;
б) если в хозяйстве имеется мельница, маслобойня, крупорушка, просорушка, волночесалка, шерстобитка, терочное заведение, картофельная, плодовая или овощная сушилка или другое промышленное предприятие ‑ при условии применения в этих предприятиях механического двигателя, а также если в хозяйстве имеется водяная или ветряная мельница с двумя или более поставами;
в) если хозяйство систематически сдает в наем сложные сельско-хозяйственные машины с механическими двигателями;
г) если хозяйство сдает в наём постоянно или на сезон отдельные оборудованные помещения под жилье или предприятие;
д) если члены хозяйства занимаются торговлей, ростовщичеством, коммерческим посредничеством или имеют другие нетрудовые доходы (в том числе служители культа).
Советам народных комиссаров союзных республик и краевым (областным) исполнительным комитетам предоставляется право видоизменять указанные признаки применительно к местным условиям».
Признаки кулацких хозяйств постоянно расширялись, под них можно было подвести практически любое крестьянское хозяйство. Например, Чугунова (Царёва) Михаила Ефремовича в свидетельских показаниях архивно-следственного дела 1931 года называют то бедняком, то середняком, то кулаком. У всех «кулаков», арестованных в 1931 году по делу церковного совета, была одна лошадь, одна корова, немного мелкого скота и дом с хозяйственными постройками. Однако сельские «активисты» и комитеты бедноты, составляя списки кулаков, учитывали не только «кулацкие признаки» данного времени и прошлых лет, но и положение конкретного крестьянского хозяйства до революции 1917 года. К кулакам причисляли и тех, кто выступал против текущей аграрной политики, не хотел вступать в колхоз, участвовал в мятежах, поддерживал белых в годы гражданской войны или просто односельчан, с которыми местная власть сводила счёты (см. Дело церковного совета, Дело № 391).
Следует сказать, что процесс коллективизации вообще не был равномерным, в нём имелись периоды спада и подъема.
В 1929 году Татарская АССР относится к регионам с низким уровнем коллективизации. 5 января 1930 года Постановлением Политбюро «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» устанавливаются сроки завершения коллективизации по регионам, в том числе для ТАССР ‑ весна 1932 года. Татарским ОК ВКП(б) это время было сокращено до осени 1930 года (крайний срок – весна 1931 года).
В Кара-Елге организовали сельскохозяйственную артель[5] «Красный Октябрь». Поначалу её членами были только сельские активисты и беднота. Известно, что 4 ноября 1929 года на собрании членов артели присутствовало 39 человек.
Многие крестьяне были против коллективизации. Выписки из материалов архивно-следственных дел репрессированных иллюстрируют отношение караилгинцев к колхозам:
«…Инюшев Н.С. активно вёл антиколхозную агитацию с призывом не вступать в колхоз, заявляя: «Туда идут только беднота-шантрапа, их нужно перебить».
…<Чугунов К.Д.> в 1929 г. при организации колхозов активно вел борьбу против. Агитировал, что в колхозе все обобществляют вплоть до курицы, и спать будут под одним одеялом...
…артель по общей обработке нужна власти только для того, чтобы можно было всех зажать в кулак и сосать (это выражение Чугуновых Тимофея и Кузьмы).
…В феврале Солдатов при открытии районного собрания заявил: «Если собрание про колхоз, то давайте уйдем. Нам колхоз не нужен. Колхоз это есть зоритель нашего брата. Колхоз нас доведёт до лямки, нам нужно агитировать против колхоза, а не за колхоз».
…На одном из общих собраний в 1930 году Сигачева открыто агитировала: «Колхоз – это есть барщина, и там беднякам жизни не будет».
…Чугунов Кирилл путем индивидуальной обработки бедняка Потапова, которому внушал: «В колхоз не ходи, нам его не надо, за это бог тебя накажет и т.д.».
…В январе 1931 года Гребенщиков, выступая на общем собрании граждан, говорил: «Братья, в колхоз нам вступать не нужно, давайте откажемся от колхоза совсем, т.к. он является разорителем нашего хозяйства. Давайте отказываться от коллективизации».
…В январе 1931 года гр. Сигачева на женском собрании подняв подол и, указывая на свой половой орган, кричала: «Вот вам колхоз!»
…В марте 1930 года, когда приезжал землеустроитель по землеуказанию, то в канцелярии сельсовета во главе с Чугуновым появились кулаки и подняли шум: «Колхозу землю отдавать не дадим!»
…Чугунов Михаил в 1930 году зашёл на женское собрание, где обсуждался вопрос о подготовке к перевыборам сельсовета, и настроил женщин, что женщины все разбежались. И кричали: «Нам не нужны колхозники в сельсовете!»
…Белов Василий, вернувшись в том же году из Баку, распространял слухи о том, что там имеющиеся колхозы распадываются и колхозников сажают в тюрьму.
…1932 году, когда основная масса крестьянства пошла в колхоз, Инюшев созывал в доме единоличников, нелегальные собрание. На которых участвовали: Инюшев Н.А., Инюшев М.Н., Солдатов А.Е. На этом собрании-сборище Инюшев Н.С. призывал крестьян не вступать в колхоз.
…<в 1934 году>Чугунов говорил: «…сейчас нужно пока все мучения, которые переживаем от Соввласти, перетерпеть, в колхоз не ходить». Присутствующий здесь псаломщик, поддерживая Чугунова, добавил: “Нам сейчас нужно концентрировать единоличников вокруг церкви, создать в последней хороший хор, таким образом мы удержим единоличников от вступления в колхоз”».
Основными методами осуществления коллективизации стали: раскулачивание, применение административно-репрессивных мер принуждения, угрозы лишения избирательных прав, постоянный рост налогового обложения, введение индивидуального самообложения, твердые задания по хлебозаготовкам, экономический бойкот и т.д. Кулацкое хозяйство платило налог в 10 раз больший, чем единоличное, и в 100 раз больший, чем колхозный двор. В случае невыполнения твердых заданий по заготовке сельхозпродукции имущество крестьянина подлежало продаже, а к нему применялись репрессии. Приведём несколько примеров экономического давления на жителей Кара-Елги:
«…<Ноябрь 1929> Кулачество, а особенно упомянутый Инюшев Н.Я., Чугунов Кирилл Данилович, Чугунов Тимофей, Чугунов Кузьма, Еремеев Фёдор и Белов Алексей бились против бедноты за последние два-три месяца, когда за несдачу хлебных излишков стали у них отчуждать имущество, отдавать под суд и так далее. Имущество отчуждено было у Инюшева Н.Я. и Чугунова Кузьмы.
…Янбин Василий Владимирович в 1928 году исключен из колхоза как чужак, в 1931 году за неуплату индивидуального налога в 600 рублей у него отчужден дом и всё имущество (дом передан Акташскому РИКу, надворная постройка – колхозу).
…Инюшеву Егору в прошлом году <в 1930> было доведено в твёрдое задание хлебозаготовки 120 пудов (1965,6 кг – О.Г.), но выполнил только 88 пудов (1441,44 кг – О.Г.). В нынешнем году тоже было твердо задание хлебозаготовки 110 пудов (1801,8 кг – О.Г.). Не выполнено 47 пудов (769,86 кг – О.Г.). Не выполнил единовременного сбора 12 руб., тракторной акции 30 руб., не сдал в мясозаготовку корову, которая была доведена. Когда пришли за неоплату заданий сделать опись имущества член с/с ***, то Инюшев стал угрожать, что с/совету придётся поплакать за меня, что, мол, придёт мой сын Филипп он вам покажет».
В результате подобных действий к 10 марта 1930 года ТАССР по темпам коллективизации вышла на третье место в стране, в колхозы было вовлечено 83,3% крестьянских хозяйств. Основной формой колхозного строительства явилась сельскохозяйственная артель.
В стране снова начались крестьянские волнения. После публикации статьи И.В. Сталина «Головокружение от успехов», в которой он перекладывал всю вину за террор и насилие во время коллективизации и раскулачивания на местные власти, и постановления ЦК ВКП(б) от 14 марта 1930 года «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении» начался массовый выход крестьян из колхозов. К октябрю 1930 года в колхозах Татарии осталось всего 9,3% крестьянских хозяйств.
Из материалов архивно-следственных дел известно, что в марте 1930 года из колхоза «Красный Октябрь» выписалось большинство хозяйств:
«…Икомосов Кирилл Архипович в момент сплошной коллективизации в 1930 году вступил членом колхоза, вел колхозную агитацию и содействовал быстрому развалу колхоза, говорил: «Товарищи, выписывайте из колхоза, в колхозе умрём с голода, так как государство хлеб отбирает и колхозникам будет продавать по дорогой цене». И первым выписался из колхоза и увел граждан в количестве 20 домов. Икомасов Кирилл повсеместно выступает против проводимых мероприятий в открытой форме на всех собраниях. И в своих выступлениях ссылается на переживаемые трудности, указывая на то, что государство зорит все крестьянство, и не даёт той даже жизни, которая была при царе, и от которой каждому крестьянину жилось лучше.
…Икомасов Кирилл, тот же Чугунов Кирилл, Инюшев Максим и Янбин, будучи членами колхоза, разлагали колхоз изнутри, призвали колхозников выписываться говоря: «В колхозе умрем с голода, т.к. государство хлеб отбирает весь и колхозникам будет продавать по дорогой цене». Эта агитация в совокупности с личным выходом Чугунова Кирилла, Икомасова Кирилла послужила поводом к развалу колхоза, и из 164 коллективизированных хозяйств осталось лишь 27 хозяйств».
Второй «прилив» крестьян в колхозы произошел в первой половине 1931 года, и к октябрю общее количество коллективизированных хозяйств в ТАССР достигло 62,4%. В 1931-1932 годах сохранялись меры принуждения крестьянства, особенно экономического характера. На то же время пришелся второй этап массового раскулачивания. Один из активистов с. Кара-Елга в свидетельских показаниях говорит: «После их изъятия <т.е. после ареста членов церковного совета> активность бедноты и середняцкого крестьянства заметно поднялась и с 03.04 по 23.04.1931 г. в колхоз вступило 23 бедняцко-середняцких хозяйств. В частности в нашем районе до изъятия кулаков в колхозе было 3 вступивших хозяйства, в настоящее время – 9 хозяйств».
Следующий массовый выход крестьян из колхозов пришёлся на весну 1932 года. Не секрет, что крестьяне за свой труд не получали деньги. Оплату им выдавали сельхозпродукцией в зависимости от количества трудодней[6]. Колхозникам не всегда хватало продуктов для сытой жизни. Приведённый ниже отрывок из материалов архивно-следственного дела № 23/51 по обвинению крестьянок села Кара-Елги Инюшевой (в девичестве Черновой) Марфы Андреевны и Солдатовой Хевроньи Дмитриевны повествует об одном из таких случаев:
«В колхозе «Красный Октябрь» Караелгинского сельсовета Акташского района ТР я состою членом такового с весны 1931 года, вместе со всей семьей в 5 человек, заработано трудодней у нас было 500. Хлеба мы получили 50 пудов, которого нам хватило только до 10 апреля сего года. После чего я вынуждена была идти к председателю колхоза «Красный Октябрь» Грязнову просить хлеба. Ну он, Грязнов, в моей просьбе отказал, сказав, что он даже для раздачи хлеба в данное время не имеет, но я настойчиво со слезами просила у него хлеба. На что он мне сказал, что кто вам велел идти в колхоз и всё равно мне хлеба не дал. После чего я несколько дней вынуждена была быть со всей своей семьей абсолютно без хлеба. 16 апреля 1932 года ко мне пришла гражданка нашего села Константинова Мария по прозвищу Севастьяниха, начав меня уговаривать подать заявление о выходе из колхоза, так как заявление о выходе из колхоза будут подавать все поголовно, а поэтому я посоветовалась со своей снохой Инюшевой Пелагеей, и решили подать заявление о выходе из колхоза, написать их в тот же день. Заявление мне написала моя дочь Вера, а моей снохе писала заявление ее сноха Татьяна. На следующий день, то есть 17 апреля 1932 года, у нас в селе было назначено общее собрание женщин, где все приготовившие заявления о выходе из колхоза собирались их подать. Для чего все желавшие подать заявление о выходе из колхоза были оповещены Константиновой Марией и Инюшевой Пелагеей о том, что идя на собрание женщин, должны будут взять с собой написанные заявления о выходе из колхоза. Но так как собрание в этот день не состоялось, нас всех позвала к себе поговорить Константинова Мария, и мы все в количестве 30 человек направились к ней в дом, но накануне предварительно также собирались в дому Абрамовой Татьяны и том же количестве людей, на собрании говорили исключительно о том, что нет хлеба и нам из колхоза его не дают, а поэтому нужно всем выписываться из колхоза. У Константиновой Марии на нелегальном собрании кроме женщин участвовали и мужчины: Кузнецов Григорий, Кутуев Никита, Красильников Игнатий и другой, фамилию и имя которого я не знаю, за последними двумя человеками специально ходила Константинова Мария. Собрание длилась в течение двух часов. Заявлений набралось от 27 семейств, по предложению Константиновой Марии сидели собравшиеся без огня, боясь быть замеченными. Решили тут же все заявления отнести в правление колхоза, но так как в канцелярии правления колхоза огня уже не было, оставили их до утра следующего дня, а утром 18 апреля 1932 года все заявления о выходе из колхоза Константиновой Марией и Абрамовой Татьяной были отнесены в правление колхоза. Когда выходили с нелегального собрания от Константиновой, к нам подошёл Наякшин Яков, спросив меня, что мы тут делаем. Я сказала ему, что все мы приносили и собрали заявления о выходе из колхоза, на его вопрос, зачем мы это делаем, я ответила ему, что разве тебе не надоело сидеть голодом, больше я ему ничего не говорила и ушла. Во всех делах на обоих собраниях со мною присутствовала и активно участвовала Солдатова Хавронья, но то, что она особенно агитировала за выход из колхоза, я сказать не могу, так как не слышала. Может быть, она и агитировал, но без меня. Вообще же на собрании присутствовали приблизительно 30 человек: 1. Абрамова Татьяна, 2. Сорокина Анастасия, 3. Солдатова Софья, 4. Инюшева Пелагея, 5. Поснова Федосья, 6. Гурьянова Мария и ещё человек 25, фамилии которых я в данное время уже не помню. Но основной целью преследовалась то, чтобы всем дружно выйти из колхоза, то есть его развалить его момент весенней посевной кампании, преследуя ту цель, что нам тогда вынуждены будут отдать обратно как обобществленные скот, инвентарь, имущество. Но кто организатором и главным был этого дела, я сказать не могу, так как не знаю, но знаю, что оповещали обо всём следующие лица, как указано выше: Абрамова Татьяна и Константинова Мария.
Больше по существу показать ничего не могу, все вышеизложенное с моих слов написано правильно и мне вслух прочитано, в чём я расписываюсь. Марфа Инюшева».
Напомним, что в 1931 году сильнейшая засуха и неурожай в Западной Сибири, Казахстане, на Урале, на Средней и Нижней Волге привела к значительному сокращению хлебных запасов. Несмотря на неурожай, местные власти стремились выполнить и перевыполнить плановые нормы сбора сельхозпродукции. В 1932 году добавилось вымерзание озимых, недосев и частичная засуха, падёж скота. Всё это привёло к голоду на огромной территории СССР (Поволжье, Центрально-Черноземная область, Северный Кавказ, Урал, Крым, Западная Сибирь, Казахстан, Украина и Белоруссия) зимой 1932 – весной 1933 гг.
В январе 1933 г. на Объединённом пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) Сталин объявил о ликвидации кулачества и победе социалистических отношений в деревне.
Принятие ряда изменений в сельском хозяйстве (снижение планов экспортных поставок примерно в три раза, сдачи скота в 2 раза, замена контрактации на обязательные поставки государству, создание комиссий по определению урожайности, реорганизация системы закупок, поставок и распределения сельхозпродукции и др.) позволило весной 1933 г. провести посевную кампанию и осенью собрать хороший урожай.
В январе 1934 года Президиум ЦИК СССР награждает Татарию орденом Ленина «за выдающиеся успехи в деле проведения основных сельскохозяйственных работ (сев, уборка урожая, засыпка семян), по укреплению колхозов и совхозов и выполнению обязательств перед государством».
После сплошной коллективизации в селе всё-таки остались единоличники, например, Солдатов Кузьма Евграфович так и не вступил в колхоз. Следует сказать, что за годы коллективизации население села Кара-Елга сократилось на треть: кто-то в первую волну репрессий был осуждён по первой категории, кто-то во время второй волны был выселен в отдаленные районы страны, многие семьи уехали в города, спасаясь от раскулачивания или не желая раскулачивать односельчан.
Как относиться к коллективизации сегодня, каждый решает для себя сам. С одной стороны этот процесс позволил молодой стране советов твёрдо встать на ноги, провести индустриализацию и подготовиться к войне. С другой – коллективизация сопровождалась выселением из сёл работящих и предприимчивых семей, террором, насилием и голодом.
________________________________________________________________________________________________________________________
[1] В поздний советский и постсоветский период тему коллективизации (в том числе в интересующем нас регионе) рассматривали: В.П. Данилов, Н.Я. Гущин, И.Е. Зеленин, H.A. Ивницкий, Ю.А. Мошков, В.А. Тихонов, И.А. Кузнецов, Н.В. Тепцов, М.А. Савельев, Л.А. Гордон, Э.В. Клопов, Ю.С. Борисов, С. Максудов, Е.А. Осокина, В.Н. Земсков, Т.И. Славко, Г.В. Доброноженко, О.Н. Могущенко, С.И. Савельев, И.Ф. Ялтаев, Р.В. Шайдуллин, H.A. Фёдорова, И.Р. Тагиров, А.Г. Галлямова, Р.Н. Гибадуллина, A.M. Залялов, И.И. Галимуллин и другие.
[2] При военном коммунизме у крестьян изымалось до 70% зерна, при НЭПе крестьяне выплачивали в виде налогов около 30% зерна.
[3] Подробнее о налоговой политике 1927-1931 гг. см. Дело церковного совета.
[4] Впервые признаки кулацких (нетрудовых) хозяйств были определены в Положении о сельскохозяйственном налоге на 1928/29 г. (21 апреля 1928 г.). В соответствии со ст. 28 Положения «В отношении единоличных хозяйств, особо выделяющихся из общей массы крестьянских хозяйств в данной местности своей доходностью и притом нетрудовым характером своих доходов», налог исчислялся в индивидуальном порядке «в соответствии с их действительной доходностью». Перечень признаков нетрудовых (кулацких) хозяйств в самой общей форме был определен в Правилах Наркомфина (НКФ) СССР о порядке исчисления налога в индивидуальном порядке: «скупка и продажа, ростовщичество, наличие сложных с.-хозяйственных машин с целью извлечения прибыли от сдачи их в наем, ведение сельского хозяйства с систематическим привлечением наемных рабочих, наличие подсобных предприятий промышленного типа (напр. мельницы и маслобойки полутоварного типа) и т.д.».
[5] До начала сплошной коллективизации в стране существовало три основные формы коллективных хозяйств, различающиеся степенью обобществления средств производства: товарищество по совместной обработке земли (объединялись земляные наделы и обрабатывались совместно; средства производства оставались в личной собственности крестьян), сельскохозяйственная артель (обобществлялись пахотная земля, тягловая сила и сельхозинвентарь; в личной собственности оставались: приусадебный участок, мелкий скот и птица), коммуна (обобществлялось всё).
[6] Трудоде́нь ‑ мера оценки и форма учёта количества и качества труда в колхозах в период с 1930 по 1966 год. Заработная плата членам колхозов не начислялась. Весь доход после выполнения обязательств перед государством (обязательные поставки и внесения натуроплаты за услуги машинно-тракторных станций) поступал в распоряжение колхоза. Каждый колхозник получал за свою работу долю колхозного дохода соответственно выработанным им трудодням.
