Help Center
Privacy
ГОРОХОВА Оксана Николаевна
ГОЛОДНЫЙ 1921-1922 ГОД
(фрагменты истории села Кара-Елга)
Вонзите в Волгу ваше зрение:
разве этот голодный ад,
разве это мужицкое разорение ‑
не хвост от ваших войн и блокад?
(В.В. Маяковский, 1922 г.)
Голод 1921-1922 годов свирепствовал в 35 губерниях нашей страны (Поволжье, бассейнах рек Кама и Урал, Башкирии, Казахстане, Южной Украине, Крыму и Западной Сибири). Его жертвами стали примерно 5 миллионов человек.
Изучение этой трагедии началось в период голода и продолжалось после него отечественными и зарубежными исследователями из разных областей наук: историками, экономистами, демографами, социологами и психологами. Сегодня доступны архивные документы по этой теме, рассказы очевидцев и фотографии, на которых запечатлены ужасы голода. Мы добавим к этому сведения о том, какие события происходили в голодный год в родном селе наших предков. Источниками информации для нас стали работы современных историков[1], материалы архивно-следственных дел репрессированных жителей села Кара-Елга, записи Бутинского отдела ЗАГС за 1922 год и воспоминания односельчан.
Конечно, голод не наступил внезапно. Первая мировая война, революция, гражданская война и политика военного коммунизма[2] разорили многие крестьянские хозяйства. Ещё в мае 1918 года был принят декрет о продовольственной диктатуре, который устанавливал нормы душевого потребления продуктов для крестьян: 12 пудов зерна и 1 пуд крупы на год. Весь хлеб сверх этой нормы считался «излишками». В 1919 году была введена продразверстка. Вооруженные отряды силой забирали у крестьян не только «излишки», но и необходимое продовольствие, а иногда даже семена. Такая политика, во-первых, привела к сокращению посевных площадей более чем в 2 раза и, во-вторых, спровоцировала массовые крестьянские восстания в 1920 году. Ко всему перечисленному добавилась небывалая засуха 1921 года. Уже в апреле установилась июльская жара, из-за отсутствия дождей к лету реки обмелели, земля от зноя потрескалась, погибла почти половина всех озимых посевов зерна, яровые же просто не взошли.
Уже к концу весны 1921 года во многих волостях хлеба почти не осталось. Голодающие в поисках лучшей доли уезжали на Кавказ или в республики Средней Азии, как герои повести А.С. Неверова «Ташкент – город хлебный». Иван Алексеевич Солдатов, уроженец села Кара-Елга, рассказывает: «Некоторые люди уезжали за хлебом в Узбекистан. Вот, например, Максим Инюшев[3] ездил в голодный год в Узбекистан за хлебом, но зря, хлеба не привёз». Другие караилгинцы, как Белов Кузьма Ефимович, подались в Баку[4]. По официальным данным из ТАССР с июня 1921 по март 1922 года стихийно выехало более 70 тысяч человек, и было вывезено почти 134 тысячи.
Что ели люди в голодный год? В дневнике Инюшевой Марии Максимовны, уроженки Кара-Елги, сохранилась запись: «В реке <Зай> водилось много рыбы, а также ракушек, которых в голодные годы жители возили возами, питались ими». Мария Максимовна родилась в тот самый голодный год, возможно, о возах ракушек ей рассказывали старшие родственники, а может быть, эта информация относится к голодным периодам 1930-х или 1940-х гг. В пищу шло всё, что можно было найти в поле или в лесу: трава, почки, листья, жёлуди, древесная кора, корни. Во многих селах ели мясо кошек, собак и крыс, костяную муку, речную глину и даже помёт животных. Но самым популярным суррогатом была лебеда. Солдатов Иван Алексеевич вспоминает рассказы матери об этом: «… голодом жили, на траве, на лебеде, но семенной фонд сохранили». Зимой 1921-1922 гг. о хлебе из лебеды писал Осоргин Михаил Андреевич: «В Казани лучшим хлебом считался зелёный, приготовленный целиком из лебеды, менее хорошим – с примесью навоза, совсем плохим – навозный целиком». Кстати, пуд (16,38 кг) муки из лебеды на казанском рынке в то время стоил 122 тысячи рублей. О ценах на продукты в районах распространения голода свидетельствует заметка, опубликованная в газете «Коммуна» 29 декабря 1921 года: «В Балаково пуд муки на рынке стоит 1 000 000 рублей, фунт (0.409 кг – О.Г.) печёного хлеба – 20 000 рублей, пшено – 22 000 рублей, картошка – 5 000 рублей, мясо говяжье – 10 000 рублей, баранина – 15 000 рублей, конина – 8 000 рублей, сало – 30 000 рублей, масло – 43 000 рублей; привоза нет; цены растут с каждым часом».
Чтобы прокормить семью, жители Кара-Елги вынуждены были заключать кабальные сделки[5]. Белов Ефим Афанасьевич[6] на допросе в 1930 году рассказал о двух таких случаях: «В голодный 1921 год он[7], будучи членом ВКП(б) и пользуясь безвыходным положением нашего односельчанина Верясева Владимира, обменял свою избенку без ворот и дворовых построек на одно из лучших в селе изб с амбаром, конюшней, воротами, да в придачу пуда 2-3 хлеба (32,76 ‑ 49,14 кг – О.Г.) и какое-то количество картошки. <…> Мой отец занимался хлебопашеством и, кроме того с братом Афанасием бил масло из конопляного семени. Всё оборудование для маслобойки стоило им до войны рублей 150. Они его продали в голодный год за 5 пудов хлеба (81,9 кг – О.Г.), 10 пудов лебеды (163,8 кг – О.Г.), 5 пудов картофеля и сколько-то взяли денег (тогда были миллионы)».
Во время голода участились случаи бандитизма, разбоя и грабежа. И.А. Солдатов рассказывает о банде караилгинских конокрадов: «Они в голодный год уводили скотину (коров, овец). На корову надевали лапти, чтобы она не оставляла следов от копыт, уводили ее за село в овраг, там разделывали и делили между собой добычу. В банду входили Агафонов, Коноров (м.б. Петька) и Суседов Иван (Ванька-сусед). Агафонов, кажется, жил в Кислинке (район Кара-Елги), а Суседов Иван жил рядом с моей матерью. Там крайний угловой дом бабушки Фетисы, рядом дом деда Максима Инюшева (дом моей матери), а следующий дом был как раз Суседова Ивана. По-моему, Конорова застрелили, когда он убегал через огороды от людей, пришедших к ним с обыском. Рассказывали, что к одному из них (к Конорову или к Суседову) пришли с обыском, а они подвесили недавно разделанное мясо на чердаке. Свежая кровь с него ещё капала. Конечно, на потолке для утепления насыпано немного земли, но кровь просочилась сквозь эту землю, сквозь потолок, и стала капать прямо на стол внизу. Эта кровь, капающая с потолка на стол, их и выдала».
Об одном из случаев нападения на жителей Кара-Елги известно из письма Чугунова Ивана Петровича[8], адресованного И.В. Сталину: «А во время голодовки ещё было озорство со стороны бандитов и от них пришлось тоже потерпеть очень большой изъян. Пасека наша состояла из 110 рамочных ульев и находилась в 8 километрах от своего села, а потому требовала тщательного ухода за ней. И вот 22 января 1922 года ночью, когда я находился один там, то приехала вооружённая ком*** (слово обрезано при копировании материалов – О.Г.), неизвестно, сколько человек, и разгромили всю пасеку. А самого меня связали и уехали. И из 110 оставили нам не выломанных и то поврежденных штук 9 (ульев)».
Виновных, пойманных на месте преступления, наказывали по-разному. Например, в голодный год Чугунов Кирилл Данилович[9] избил Кайнарова Матвея за кражу горсти гороха. Солдатов Иван Алексеевич вспоминает: «Мама рассказывала такой страшный случай. В нашем селе несколько человек украли у кого-то овцу, их поймали, овцу на куски разрезали, дали им в зубы по куску этой баранины, провели по селу, а потом живыми схоронили». Из архивно-следственных материалов репрессированных известно, что в 1922 году в Кара-Елге был случай самосуда[10] с летальным исходом над Бурановым Ефимом, Постновым Николаем и Гизатовой Евдокией (Авдотьей): «… во время голодного года <…> повесил(и) бедняков Поснова Николая, Буранова Ефима, которым отняли половые органы, а потом повесили и бросили в яму». За какое тяжкое преступление так жестоко казнили односельчан, мы не знаем.
Голод затмевал рассудок, управлял поведением, менял психику истощенных людей. Сохранилась информсводка ВЧК за 31 марта 1922 года: «Татреспублика... Голод усиливается. Смертность на почве голода увеличивается. В некоторых деревнях вымерло 50% населения. Скот беспощадно уничтожается. Эпидемия принимает угрожающие размеры. Учащаются случаи людоедства». Об этом свидетельствует и запись доктора медицины Я. Виолина[11], сделанная им в Казани в 1922 году: «С ноября 1921 года по май 1922 года по Татарской республике случаев трупоедства ‑ 72, людоедства ‑ 223. По Башкирской республике соответственно 220 и 58. Представитель Здравотдела, давший эти сведения, сказал, что они далеки от истины, действительная цифра в десять раз больше». Сегодня в Интернете доступны фотографии каннибалов 1921-1922 годов. На одной из них (см. фото[12] внизу статьи) изображены мужчина и женщина в зимней крестьянской одежде (Акулина Чугунова и Андрей Семыкин), а на столе перед ними человеческие останки. Фотографию сопровождает текст: «В селе Ефимовка Бузулукского[13] уезда вдова Акулина Чугунова, 42 лет, имела четырех детей. В январе 1922 года младшая Пелагея семи лет была сильно больна, и когда в семье не стало никаких продуктов, большие девочки подтолкнули мать к мысли зарезать меньшую больную девочку. Акулина зарезала Пелагею сонную. Но варить ее не успели, потому что на следующий день утром Акулина в угрызениях совести пошла к соседям и все им рассказала, а те заявили в сельский совет. При составлении протокола Чугунова заявила, что считает себя умственно здоровой, но объяснить случившееся не может ничем, кроме голода. Андрей Семыкин разрубил на части умершую от тифа квартирантку и съел её».
Солдатов Иван Алексеевич вспоминает: «Людоедства в голодный год в Кара-Елге не было. <…> Но мама рассказывала, как в голодный год одна семья доехала до Бугульмы. А там, в Бугульме, была какая-то пельменная или пирожковая. Хозяин этой семьи зашел в это заведение и оттуда больше не вышел. Человек он был полный, его там съели. Они (семья) целый день его прождали, а потом так без него и вернулись в село».
На борьбу с голодом встала вся страна. 18 июля 1921 г. была образована Центральная комиссия помощи голодающим (Помгол). 28 июля аналогичная комиссия создана в ТАССР и в кантонах. Голодающие районы прикреплялись к областям и республикам, не подвергшимся засухе. Историк О.Л. Малышева в одной из статей пишет, что над Татарстаном шефствовали Вологодская, Владимирская и Петроградская губернии. Там среди населения проводился сбор пожертвований, организовывались «недели помощи голодающим». Местные предприятия взяли под опеку 14 тысяч детей, эвакуированных из Татарстана. В период осеннего сева эти губернии направили в республику 3 млн. пуда зерна, а в 1922 г. – около 5 млн. пудов семян. Благополучно проведенная осенняя посевная кампания вселила в голодающих надежду на новый урожай.
В августе 1921 г. в Москве был образован Всероссийский церковный комитет помощи голодающим. Во всех храмах и среди отдельных групп верующих начался сбор средств на оказание помощи голодающим. Видные партийные и советские работники[14] выступили против участия церкви[15] в поддержке пострадавших, ссылаясь на инструкцию Народного комиссариата юстиции от 24 августа 1918 г., которая запрещала церкви заниматься благотворительностью. Все собранные церковью деньги были сданы Правительственному комитету.
Россия, обескровленная войнами, обнищавшая до крайности и изолированная от мира, не справлялась с голодом. Тогда встал вопрос о международной поддержке.
В июле были опубликованы в иностранных газетах и распространены по дипломатическим каналам тексты письма М. Горького[16] «Ко всем честным людям» и воззвания Патриарха Тихона[17]. Эта совместная акция писателя и патриарха привлекла внимание зарубежного мира к проблеме голода в Советской России.
2 августа 1921 года направлена Нота Советского правительства к международному сообществу. В ней говорилось: «Российское правительство примет любую помощь, из каких бы источников она ни поступила, совершенно не связывая её с существующими политическими отношениями».
26 сентября 1921 года Ленин обратился к мировому пролетариату с призывом о помощи голодающим.
На призывы из России откликнулись частные и общественные благотворительные организации. Наиболее крупными среди них были: Миссия норвежского полярного исследователя Фритьофа Нансена, Международный рабочий комитет помощи голодающим России (Межрабпом) и Американская администрация помощи (АРА, от английского American Relief Administration).
Договор советского правительства с АРА об оказании продовольственной помощи голодающим был подписан в Риге 20 августа 1921 г. В Татарстан грузы АРА начали поступать с сентября 1921 г. Тогда же были открыты первые детские столовые АРА.
В архивах[18] сохранились сведения из отчетов кантонов ТАССР за январь 1922 года о количестве голодающих, смертности от голода и об организации питания:
«МЕНЗЕЛИНСКИЙ КАНТОН. Столовых общепитания для взрослых 19 на 1237 человек, общее число голодающих 175 530 человек, эвакуировано до настоящего времени взрослых 2900, питательных пунктов для детей 4 на 800 человек, открыто Помголом столовых при школах 60 на 3100 человек, столовых АРА 161 на 13 032 человека, эвакуировано до настоящего времени детей 823 человека, смертность от голода за все время 1926 человек.
ЧЕЛНИНСКИЙ КАНТОН. Столовых общепитания для взрослых 35 на 1275 человек, столовых открыто на местные средства 13 на 601 человек, общее число голодающих 260 872, не обеспечено столовыми взрослых 131 894, столовых АРА 197 на 13 120 человек, столовых Помгола при школах 123 на 7 098 человек, эвакуировано детей до настоящего времени 994, предполагается эвакуировать детей 1000, смертность за все время от голода 11 308, заболеваемость от голода за все время 35 046 человек».
С апреля 1922 года, после одобрения Конгрессом США дополнительного финансирования программы помощи голодающим, АРА стала выдавать продовольственные пайки взрослым. Выдавали кукурузу из расчёта 410 граммов на человека в день.
Архивные документы свидетельствуют, что в Кара-Елгу тоже была завезена гуманитарная помощь: 40-50 пудов (655,2-819 кг – О.Г.) кукурузы и горох. Ответственным за бесплатную раздачу продовольствия нуждающимся был назначен член сельсовета и заведующий столовой Чугунов Кирилл Данилович. Однако он не раздавал продукты, а обменивал их на разные вещи или продавал. Часть кукурузы, которую Кирилл Данилович не успел реализовать до нового урожая, сгнила. Гнилую кукурузу он вывез за село в дол (в поле).
Больше года караилгинцы, как и другие жители голодающий районов, находились на грани выживания. Пик голода пришёлся на весну 1922 года: за три весенних месяца в Кара-Елге было зафиксировано 82 смерти, всего за год – 109 смертей (вдвое больше, чем в 1918 году).
В заключение приведу слова Ивана Алексеевича Солдатова: «Следующий после голодного год выдался очень урожайным, всего было очень много: и зерна, и овощей, и фруктов. Люди говорили, что так наголодались, что хлеб на самогон больше переводить не будут. Но прошло какое-то время, люди наелись хлеба досыта и стали снова гнать самогон из хлеба. Все забылось, видимо такая сущность у человека, такая натура».
Голодный год миновал. В стране начинался относительно благополучный для крестьян период НЭПа[19].
____________________________________________________________________________________________________________________________
[1] Теме голода 1921-1922 гг. в интересующем нас регионе посвящены многие работы современных исследователей, например: диссертация «Помощь голодающему населению ТАССР советскими и иностранными организациями в 1921-1923 гг.» Федотовой Анастасии Юрьевны, к.и.н., доцента Казанского (Приволжского) федерального университета; статьи Малышевой Ольги Леонидовны, к.и.н., доцента Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета; монография «Американская администрация помощи на Урале (1921-1923 гг.)» Усманова Наиля Вакиловича, к.и.н., доцента Бирской государственной социально-педагогической академии (филиал Башкирского государственного университета) и другие.
[2] Военный коммунизм ‑ название внутренней политики Советского государства, проводившейся в 1918 - 1921 гг. в условиях Гражданской войны. Её характерными чертами были: централизация управления экономикой, национализация промышленности, государственная монополия на многие сельхозпродукты, продразверстка, запрет частной торговли, свертывание товарно-денежных отношений, уравнивание в распределении материальных благ и милитаризация труда.
[3] Максим Иванович Инюшев (12.08.1877 г.р.) – дед И.А. Солдатова по материнской линии, участник Первой мировой войны и Вилочного восстания 1920 года, репрессирован в 1931 г., приговорён к 5 годам ИТЛ, отбывал наказание на строительстве Беломорканала. См. Дело церковного совета.
[4] В Баку в начале ХХ века переселилось несколько семей из с. Кара-Елга: Инюшевы, Солдатовы, Беловы, Кочкуровы, Янбины и др. Известно, что уроженка с. Кара-Елга Аграфена Горохова (в девичестве Кочкурова) работала управляющей Бакинского дома братьев Нобель.
[5] Кабальная сделка – это сделка, которую одна из сторон совершила на крайне невыгодных для себя условиях из-за тяжелых обстоятельств, которыми воспользовалась другая сторона. Кабальная сделка может быть признана недействительной по решению суда.
[6] Белов Ефим Афанасиевич родился 25.12.1877 г. в с. Кара-Елга, активный участник Вилочного восстания 1920 года (командир летучего отряда повстанцев), репрессирован в 1929 году. См. Вилочная война, Дело № 391.
[7] Имя было скрыто сотрудниками архива ФСБ при копировании.
[8] Чугунов Иван Петрович (сын Петрухи-пчеловода) родился 06.01.1903 г. в с. Кара-Елга, осуждён Акташский РИК как кулак 23 июля 1931 г., выслан с семьёй в Челябинскую область. См. История репрессий Чугунова Петра Ивановича, Список репрессированных.
[9] Чугунов Кирилл Данилович родился 16.01.1887 г. в с. Кара-Елга, участник Первой мировой войны и Вилочного восстания 1920 года (начальник штаба повстанцев в с. Кара-Елга), репрессирован в 1931 г. и в 1937 г., в 1938 г. приговорен к ВМН с конфискацией имущества, расстрелян 3 января 1938 г. См. Вилочная война, Дело церковного совета, Список репрессированных.
[10] В самосуде участвовали многие жители с. Кара-Елга.
[11] Виолин Яков Абрамович, 1866 г.р., доктор медицины. Публикации: Виолин Я.А. Медицина Китая. Дисс на степ. д-ра мед. ‑ СПб., 1903. ‑ 222 с.; илл.; Виолин Я.А. Бальзамирование, мумии и «мощи»: (Попул. очерк) / Д-р мед. Я.А. Виолин. ‑ Смоленск: [б. и.], [1926] ([тип. Военпромторгзапа]). ‑ 16 с.; Виолин Я.А. Холера и народ / [Соч.] Д-ра мед. Я.А. Виолина. ‑ Спб.: Журн. «Домаш. доктор»; 1912. ‑ 5-245 с.; Виолин Я.А. К вопросу о лечении дифтерита кровяной сывороткой / [Соч.] Я. Виолина. ‑ Спб.: Тип. Е. А. Евдокимова, ценз.; 96. ‑; с.: схем., табл.; см. ‑ Отт. из журн. «Обществ.-сан. обозрение», № 9-10. ‑ Без тит. л. и обл.
[12] Фотография была опубликована в журнале «Советское фото» за 1927 год, №11. Этот же снимок экспонировался на фотовыставке, посвящённой 10-летию Октября.
[13] Бузулукский уезд располагался на востоке Самарской губернии, граничил с Оренбургской губернией и Уральской областью.
[14] Троцкий, Зиновьев, Ярославский, Бухарин и другие.
[15] 6 января 1922 г. «Известия» опубликовали декрет ВЦИК об изъятии ценностей, хранящихся в церквах, синагогах и мечетях, якобы на нужды голодающих. На многочисленные обращения верующих разрешить им сдавать зерно в обмен на церковные святыни власти ответили отказом.
[16] М. Горький летом-зимой 1921 г. и весной 1922 г. выступил с серией воззваний о борьбе с голодом, ориентированных на зарубежные круги: «Гражданам Великобритании», «Германии», «К французам!», «Рабочие Франции», «Граждане Испании», «Гражданам Соединенных Штатов Северной Америки», «Гражданам республик Америки Южной», «Гражданам Канады», «Жителям немецкого города Тюбенгена» и др. Кроме этого он выступал с речами, отправлял письма деятелям культуры, вёл переговоры с иностранными делегациями.
[17] Патриарх Тихон обращался с посланиями к главам отдельных христианских церквей (Православным патриархам, Римскому Папе, Архиепископу Кентерберийскому и епископу Нью-Йоркскому) с призывом, во имя христианской любви, произвести сборы денег и продовольствия и выслать их вымирающему от голода населению Поволжья.
[18] ЦГА ИПД РТ. Ф.15. Оп.1. Д.197. Л.98, 98об.
[19] НЭП (Новая экономическая политика) ‑ экономическая политика СССР. Была принята 21.03.1921 года X съездом ВКП(б), сменив политику «военного коммунизма». Включала в себя возврат к товарно-денежным отношениям, замену разверстки налогом и свободу торговли. НЭП позволил быстро восстановить народное хозяйство, разрушенное Первой мировой и Гражданской войнами. Со второй половины 1920-х годов начались первые попытки свёртывания НЭПа.
разве этот голодный ад,
разве это мужицкое разорение ‑
не хвост от ваших войн и блокад?
(В.В. Маяковский, 1922 г.)
Голод 1921-1922 годов свирепствовал в 35 губерниях нашей страны (Поволжье, бассейнах рек Кама и Урал, Башкирии, Казахстане, Южной Украине, Крыму и Западной Сибири). Его жертвами стали примерно 5 миллионов человек.
Изучение этой трагедии началось в период голода и продолжалось после него отечественными и зарубежными исследователями из разных областей наук: историками, экономистами, демографами, социологами и психологами. Сегодня доступны архивные документы по этой теме, рассказы очевидцев и фотографии, на которых запечатлены ужасы голода. Мы добавим к этому сведения о том, какие события происходили в голодный год в родном селе наших предков. Источниками информации для нас стали работы современных историков[1], материалы архивно-следственных дел репрессированных жителей села Кара-Елга, записи Бутинского отдела ЗАГС за 1922 год и воспоминания односельчан.
Конечно, голод не наступил внезапно. Первая мировая война, революция, гражданская война и политика военного коммунизма[2] разорили многие крестьянские хозяйства. Ещё в мае 1918 года был принят декрет о продовольственной диктатуре, который устанавливал нормы душевого потребления продуктов для крестьян: 12 пудов зерна и 1 пуд крупы на год. Весь хлеб сверх этой нормы считался «излишками». В 1919 году была введена продразверстка. Вооруженные отряды силой забирали у крестьян не только «излишки», но и необходимое продовольствие, а иногда даже семена. Такая политика, во-первых, привела к сокращению посевных площадей более чем в 2 раза и, во-вторых, спровоцировала массовые крестьянские восстания в 1920 году. Ко всему перечисленному добавилась небывалая засуха 1921 года. Уже в апреле установилась июльская жара, из-за отсутствия дождей к лету реки обмелели, земля от зноя потрескалась, погибла почти половина всех озимых посевов зерна, яровые же просто не взошли.
Уже к концу весны 1921 года во многих волостях хлеба почти не осталось. Голодающие в поисках лучшей доли уезжали на Кавказ или в республики Средней Азии, как герои повести А.С. Неверова «Ташкент – город хлебный». Иван Алексеевич Солдатов, уроженец села Кара-Елга, рассказывает: «Некоторые люди уезжали за хлебом в Узбекистан. Вот, например, Максим Инюшев[3] ездил в голодный год в Узбекистан за хлебом, но зря, хлеба не привёз». Другие караилгинцы, как Белов Кузьма Ефимович, подались в Баку[4]. По официальным данным из ТАССР с июня 1921 по март 1922 года стихийно выехало более 70 тысяч человек, и было вывезено почти 134 тысячи.
Что ели люди в голодный год? В дневнике Инюшевой Марии Максимовны, уроженки Кара-Елги, сохранилась запись: «В реке <Зай> водилось много рыбы, а также ракушек, которых в голодные годы жители возили возами, питались ими». Мария Максимовна родилась в тот самый голодный год, возможно, о возах ракушек ей рассказывали старшие родственники, а может быть, эта информация относится к голодным периодам 1930-х или 1940-х гг. В пищу шло всё, что можно было найти в поле или в лесу: трава, почки, листья, жёлуди, древесная кора, корни. Во многих селах ели мясо кошек, собак и крыс, костяную муку, речную глину и даже помёт животных. Но самым популярным суррогатом была лебеда. Солдатов Иван Алексеевич вспоминает рассказы матери об этом: «… голодом жили, на траве, на лебеде, но семенной фонд сохранили». Зимой 1921-1922 гг. о хлебе из лебеды писал Осоргин Михаил Андреевич: «В Казани лучшим хлебом считался зелёный, приготовленный целиком из лебеды, менее хорошим – с примесью навоза, совсем плохим – навозный целиком». Кстати, пуд (16,38 кг) муки из лебеды на казанском рынке в то время стоил 122 тысячи рублей. О ценах на продукты в районах распространения голода свидетельствует заметка, опубликованная в газете «Коммуна» 29 декабря 1921 года: «В Балаково пуд муки на рынке стоит 1 000 000 рублей, фунт (0.409 кг – О.Г.) печёного хлеба – 20 000 рублей, пшено – 22 000 рублей, картошка – 5 000 рублей, мясо говяжье – 10 000 рублей, баранина – 15 000 рублей, конина – 8 000 рублей, сало – 30 000 рублей, масло – 43 000 рублей; привоза нет; цены растут с каждым часом».
Чтобы прокормить семью, жители Кара-Елги вынуждены были заключать кабальные сделки[5]. Белов Ефим Афанасьевич[6] на допросе в 1930 году рассказал о двух таких случаях: «В голодный 1921 год он[7], будучи членом ВКП(б) и пользуясь безвыходным положением нашего односельчанина Верясева Владимира, обменял свою избенку без ворот и дворовых построек на одно из лучших в селе изб с амбаром, конюшней, воротами, да в придачу пуда 2-3 хлеба (32,76 ‑ 49,14 кг – О.Г.) и какое-то количество картошки. <…> Мой отец занимался хлебопашеством и, кроме того с братом Афанасием бил масло из конопляного семени. Всё оборудование для маслобойки стоило им до войны рублей 150. Они его продали в голодный год за 5 пудов хлеба (81,9 кг – О.Г.), 10 пудов лебеды (163,8 кг – О.Г.), 5 пудов картофеля и сколько-то взяли денег (тогда были миллионы)».
Во время голода участились случаи бандитизма, разбоя и грабежа. И.А. Солдатов рассказывает о банде караилгинских конокрадов: «Они в голодный год уводили скотину (коров, овец). На корову надевали лапти, чтобы она не оставляла следов от копыт, уводили ее за село в овраг, там разделывали и делили между собой добычу. В банду входили Агафонов, Коноров (м.б. Петька) и Суседов Иван (Ванька-сусед). Агафонов, кажется, жил в Кислинке (район Кара-Елги), а Суседов Иван жил рядом с моей матерью. Там крайний угловой дом бабушки Фетисы, рядом дом деда Максима Инюшева (дом моей матери), а следующий дом был как раз Суседова Ивана. По-моему, Конорова застрелили, когда он убегал через огороды от людей, пришедших к ним с обыском. Рассказывали, что к одному из них (к Конорову или к Суседову) пришли с обыском, а они подвесили недавно разделанное мясо на чердаке. Свежая кровь с него ещё капала. Конечно, на потолке для утепления насыпано немного земли, но кровь просочилась сквозь эту землю, сквозь потолок, и стала капать прямо на стол внизу. Эта кровь, капающая с потолка на стол, их и выдала».
Об одном из случаев нападения на жителей Кара-Елги известно из письма Чугунова Ивана Петровича[8], адресованного И.В. Сталину: «А во время голодовки ещё было озорство со стороны бандитов и от них пришлось тоже потерпеть очень большой изъян. Пасека наша состояла из 110 рамочных ульев и находилась в 8 километрах от своего села, а потому требовала тщательного ухода за ней. И вот 22 января 1922 года ночью, когда я находился один там, то приехала вооружённая ком*** (слово обрезано при копировании материалов – О.Г.), неизвестно, сколько человек, и разгромили всю пасеку. А самого меня связали и уехали. И из 110 оставили нам не выломанных и то поврежденных штук 9 (ульев)».
Виновных, пойманных на месте преступления, наказывали по-разному. Например, в голодный год Чугунов Кирилл Данилович[9] избил Кайнарова Матвея за кражу горсти гороха. Солдатов Иван Алексеевич вспоминает: «Мама рассказывала такой страшный случай. В нашем селе несколько человек украли у кого-то овцу, их поймали, овцу на куски разрезали, дали им в зубы по куску этой баранины, провели по селу, а потом живыми схоронили». Из архивно-следственных материалов репрессированных известно, что в 1922 году в Кара-Елге был случай самосуда[10] с летальным исходом над Бурановым Ефимом, Постновым Николаем и Гизатовой Евдокией (Авдотьей): «… во время голодного года <…> повесил(и) бедняков Поснова Николая, Буранова Ефима, которым отняли половые органы, а потом повесили и бросили в яму». За какое тяжкое преступление так жестоко казнили односельчан, мы не знаем.
Голод затмевал рассудок, управлял поведением, менял психику истощенных людей. Сохранилась информсводка ВЧК за 31 марта 1922 года: «Татреспублика... Голод усиливается. Смертность на почве голода увеличивается. В некоторых деревнях вымерло 50% населения. Скот беспощадно уничтожается. Эпидемия принимает угрожающие размеры. Учащаются случаи людоедства». Об этом свидетельствует и запись доктора медицины Я. Виолина[11], сделанная им в Казани в 1922 году: «С ноября 1921 года по май 1922 года по Татарской республике случаев трупоедства ‑ 72, людоедства ‑ 223. По Башкирской республике соответственно 220 и 58. Представитель Здравотдела, давший эти сведения, сказал, что они далеки от истины, действительная цифра в десять раз больше». Сегодня в Интернете доступны фотографии каннибалов 1921-1922 годов. На одной из них (см. фото[12] внизу статьи) изображены мужчина и женщина в зимней крестьянской одежде (Акулина Чугунова и Андрей Семыкин), а на столе перед ними человеческие останки. Фотографию сопровождает текст: «В селе Ефимовка Бузулукского[13] уезда вдова Акулина Чугунова, 42 лет, имела четырех детей. В январе 1922 года младшая Пелагея семи лет была сильно больна, и когда в семье не стало никаких продуктов, большие девочки подтолкнули мать к мысли зарезать меньшую больную девочку. Акулина зарезала Пелагею сонную. Но варить ее не успели, потому что на следующий день утром Акулина в угрызениях совести пошла к соседям и все им рассказала, а те заявили в сельский совет. При составлении протокола Чугунова заявила, что считает себя умственно здоровой, но объяснить случившееся не может ничем, кроме голода. Андрей Семыкин разрубил на части умершую от тифа квартирантку и съел её».
Солдатов Иван Алексеевич вспоминает: «Людоедства в голодный год в Кара-Елге не было. <…> Но мама рассказывала, как в голодный год одна семья доехала до Бугульмы. А там, в Бугульме, была какая-то пельменная или пирожковая. Хозяин этой семьи зашел в это заведение и оттуда больше не вышел. Человек он был полный, его там съели. Они (семья) целый день его прождали, а потом так без него и вернулись в село».
На борьбу с голодом встала вся страна. 18 июля 1921 г. была образована Центральная комиссия помощи голодающим (Помгол). 28 июля аналогичная комиссия создана в ТАССР и в кантонах. Голодающие районы прикреплялись к областям и республикам, не подвергшимся засухе. Историк О.Л. Малышева в одной из статей пишет, что над Татарстаном шефствовали Вологодская, Владимирская и Петроградская губернии. Там среди населения проводился сбор пожертвований, организовывались «недели помощи голодающим». Местные предприятия взяли под опеку 14 тысяч детей, эвакуированных из Татарстана. В период осеннего сева эти губернии направили в республику 3 млн. пуда зерна, а в 1922 г. – около 5 млн. пудов семян. Благополучно проведенная осенняя посевная кампания вселила в голодающих надежду на новый урожай.
В августе 1921 г. в Москве был образован Всероссийский церковный комитет помощи голодающим. Во всех храмах и среди отдельных групп верующих начался сбор средств на оказание помощи голодающим. Видные партийные и советские работники[14] выступили против участия церкви[15] в поддержке пострадавших, ссылаясь на инструкцию Народного комиссариата юстиции от 24 августа 1918 г., которая запрещала церкви заниматься благотворительностью. Все собранные церковью деньги были сданы Правительственному комитету.
Россия, обескровленная войнами, обнищавшая до крайности и изолированная от мира, не справлялась с голодом. Тогда встал вопрос о международной поддержке.
В июле были опубликованы в иностранных газетах и распространены по дипломатическим каналам тексты письма М. Горького[16] «Ко всем честным людям» и воззвания Патриарха Тихона[17]. Эта совместная акция писателя и патриарха привлекла внимание зарубежного мира к проблеме голода в Советской России.
2 августа 1921 года направлена Нота Советского правительства к международному сообществу. В ней говорилось: «Российское правительство примет любую помощь, из каких бы источников она ни поступила, совершенно не связывая её с существующими политическими отношениями».
26 сентября 1921 года Ленин обратился к мировому пролетариату с призывом о помощи голодающим.
На призывы из России откликнулись частные и общественные благотворительные организации. Наиболее крупными среди них были: Миссия норвежского полярного исследователя Фритьофа Нансена, Международный рабочий комитет помощи голодающим России (Межрабпом) и Американская администрация помощи (АРА, от английского American Relief Administration).
Договор советского правительства с АРА об оказании продовольственной помощи голодающим был подписан в Риге 20 августа 1921 г. В Татарстан грузы АРА начали поступать с сентября 1921 г. Тогда же были открыты первые детские столовые АРА.
В архивах[18] сохранились сведения из отчетов кантонов ТАССР за январь 1922 года о количестве голодающих, смертности от голода и об организации питания:
«МЕНЗЕЛИНСКИЙ КАНТОН. Столовых общепитания для взрослых 19 на 1237 человек, общее число голодающих 175 530 человек, эвакуировано до настоящего времени взрослых 2900, питательных пунктов для детей 4 на 800 человек, открыто Помголом столовых при школах 60 на 3100 человек, столовых АРА 161 на 13 032 человека, эвакуировано до настоящего времени детей 823 человека, смертность от голода за все время 1926 человек.
ЧЕЛНИНСКИЙ КАНТОН. Столовых общепитания для взрослых 35 на 1275 человек, столовых открыто на местные средства 13 на 601 человек, общее число голодающих 260 872, не обеспечено столовыми взрослых 131 894, столовых АРА 197 на 13 120 человек, столовых Помгола при школах 123 на 7 098 человек, эвакуировано детей до настоящего времени 994, предполагается эвакуировать детей 1000, смертность за все время от голода 11 308, заболеваемость от голода за все время 35 046 человек».
С апреля 1922 года, после одобрения Конгрессом США дополнительного финансирования программы помощи голодающим, АРА стала выдавать продовольственные пайки взрослым. Выдавали кукурузу из расчёта 410 граммов на человека в день.
Архивные документы свидетельствуют, что в Кара-Елгу тоже была завезена гуманитарная помощь: 40-50 пудов (655,2-819 кг – О.Г.) кукурузы и горох. Ответственным за бесплатную раздачу продовольствия нуждающимся был назначен член сельсовета и заведующий столовой Чугунов Кирилл Данилович. Однако он не раздавал продукты, а обменивал их на разные вещи или продавал. Часть кукурузы, которую Кирилл Данилович не успел реализовать до нового урожая, сгнила. Гнилую кукурузу он вывез за село в дол (в поле).
Больше года караилгинцы, как и другие жители голодающий районов, находились на грани выживания. Пик голода пришёлся на весну 1922 года: за три весенних месяца в Кара-Елге было зафиксировано 82 смерти, всего за год – 109 смертей (вдвое больше, чем в 1918 году).
В заключение приведу слова Ивана Алексеевича Солдатова: «Следующий после голодного год выдался очень урожайным, всего было очень много: и зерна, и овощей, и фруктов. Люди говорили, что так наголодались, что хлеб на самогон больше переводить не будут. Но прошло какое-то время, люди наелись хлеба досыта и стали снова гнать самогон из хлеба. Все забылось, видимо такая сущность у человека, такая натура».
Голодный год миновал. В стране начинался относительно благополучный для крестьян период НЭПа[19].
____________________________________________________________________________________________________________________________
[1] Теме голода 1921-1922 гг. в интересующем нас регионе посвящены многие работы современных исследователей, например: диссертация «Помощь голодающему населению ТАССР советскими и иностранными организациями в 1921-1923 гг.» Федотовой Анастасии Юрьевны, к.и.н., доцента Казанского (Приволжского) федерального университета; статьи Малышевой Ольги Леонидовны, к.и.н., доцента Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета; монография «Американская администрация помощи на Урале (1921-1923 гг.)» Усманова Наиля Вакиловича, к.и.н., доцента Бирской государственной социально-педагогической академии (филиал Башкирского государственного университета) и другие.
[2] Военный коммунизм ‑ название внутренней политики Советского государства, проводившейся в 1918 - 1921 гг. в условиях Гражданской войны. Её характерными чертами были: централизация управления экономикой, национализация промышленности, государственная монополия на многие сельхозпродукты, продразверстка, запрет частной торговли, свертывание товарно-денежных отношений, уравнивание в распределении материальных благ и милитаризация труда.
[3] Максим Иванович Инюшев (12.08.1877 г.р.) – дед И.А. Солдатова по материнской линии, участник Первой мировой войны и Вилочного восстания 1920 года, репрессирован в 1931 г., приговорён к 5 годам ИТЛ, отбывал наказание на строительстве Беломорканала. См. Дело церковного совета.
[4] В Баку в начале ХХ века переселилось несколько семей из с. Кара-Елга: Инюшевы, Солдатовы, Беловы, Кочкуровы, Янбины и др. Известно, что уроженка с. Кара-Елга Аграфена Горохова (в девичестве Кочкурова) работала управляющей Бакинского дома братьев Нобель.
[5] Кабальная сделка – это сделка, которую одна из сторон совершила на крайне невыгодных для себя условиях из-за тяжелых обстоятельств, которыми воспользовалась другая сторона. Кабальная сделка может быть признана недействительной по решению суда.
[6] Белов Ефим Афанасиевич родился 25.12.1877 г. в с. Кара-Елга, активный участник Вилочного восстания 1920 года (командир летучего отряда повстанцев), репрессирован в 1929 году. См. Вилочная война, Дело № 391.
[7] Имя было скрыто сотрудниками архива ФСБ при копировании.
[8] Чугунов Иван Петрович (сын Петрухи-пчеловода) родился 06.01.1903 г. в с. Кара-Елга, осуждён Акташский РИК как кулак 23 июля 1931 г., выслан с семьёй в Челябинскую область. См. История репрессий Чугунова Петра Ивановича, Список репрессированных.
[9] Чугунов Кирилл Данилович родился 16.01.1887 г. в с. Кара-Елга, участник Первой мировой войны и Вилочного восстания 1920 года (начальник штаба повстанцев в с. Кара-Елга), репрессирован в 1931 г. и в 1937 г., в 1938 г. приговорен к ВМН с конфискацией имущества, расстрелян 3 января 1938 г. См. Вилочная война, Дело церковного совета, Список репрессированных.
[10] В самосуде участвовали многие жители с. Кара-Елга.
[11] Виолин Яков Абрамович, 1866 г.р., доктор медицины. Публикации: Виолин Я.А. Медицина Китая. Дисс на степ. д-ра мед. ‑ СПб., 1903. ‑ 222 с.; илл.; Виолин Я.А. Бальзамирование, мумии и «мощи»: (Попул. очерк) / Д-р мед. Я.А. Виолин. ‑ Смоленск: [б. и.], [1926] ([тип. Военпромторгзапа]). ‑ 16 с.; Виолин Я.А. Холера и народ / [Соч.] Д-ра мед. Я.А. Виолина. ‑ Спб.: Журн. «Домаш. доктор»; 1912. ‑ 5-245 с.; Виолин Я.А. К вопросу о лечении дифтерита кровяной сывороткой / [Соч.] Я. Виолина. ‑ Спб.: Тип. Е. А. Евдокимова, ценз.; 96. ‑; с.: схем., табл.; см. ‑ Отт. из журн. «Обществ.-сан. обозрение», № 9-10. ‑ Без тит. л. и обл.
[12] Фотография была опубликована в журнале «Советское фото» за 1927 год, №11. Этот же снимок экспонировался на фотовыставке, посвящённой 10-летию Октября.
[13] Бузулукский уезд располагался на востоке Самарской губернии, граничил с Оренбургской губернией и Уральской областью.
[14] Троцкий, Зиновьев, Ярославский, Бухарин и другие.
[15] 6 января 1922 г. «Известия» опубликовали декрет ВЦИК об изъятии ценностей, хранящихся в церквах, синагогах и мечетях, якобы на нужды голодающих. На многочисленные обращения верующих разрешить им сдавать зерно в обмен на церковные святыни власти ответили отказом.
[16] М. Горький летом-зимой 1921 г. и весной 1922 г. выступил с серией воззваний о борьбе с голодом, ориентированных на зарубежные круги: «Гражданам Великобритании», «Германии», «К французам!», «Рабочие Франции», «Граждане Испании», «Гражданам Соединенных Штатов Северной Америки», «Гражданам республик Америки Южной», «Гражданам Канады», «Жителям немецкого города Тюбенгена» и др. Кроме этого он выступал с речами, отправлял письма деятелям культуры, вёл переговоры с иностранными делегациями.
[17] Патриарх Тихон обращался с посланиями к главам отдельных христианских церквей (Православным патриархам, Римскому Папе, Архиепископу Кентерберийскому и епископу Нью-Йоркскому) с призывом, во имя христианской любви, произвести сборы денег и продовольствия и выслать их вымирающему от голода населению Поволжья.
[18] ЦГА ИПД РТ. Ф.15. Оп.1. Д.197. Л.98, 98об.
[19] НЭП (Новая экономическая политика) ‑ экономическая политика СССР. Была принята 21.03.1921 года X съездом ВКП(б), сменив политику «военного коммунизма». Включала в себя возврат к товарно-денежным отношениям, замену разверстки налогом и свободу торговли. НЭП позволил быстро восстановить народное хозяйство, разрушенное Первой мировой и Гражданской войнами. Со второй половины 1920-х годов начались первые попытки свёртывания НЭПа.
Жители с. Кара-Елга, умершие от голода[1] в 1922 году
(по записям Бутинского отдела ЗАГС)
1.Адилев Кирилл Матвеевич, 80 лет.
2.Белов (Тарасов) Федот Дормидонтович, 58 лет, вдовец.
3.Белов (Терентиев) Ефим Афанасьевич, 43 года, женат
4.Белов Афанасий Григорьевич, 80 лет, вдовец.
5.Белов Галактион Прохорович, 53 лет (05.11.1869 г.р.), женат.
6.Белов Григорий Феодорович, 55 лет, женат.
7.Белов Димитрий Архипович, 20 лет.
8.Белов Егор, 32 года, женат.
9.Белов Иван Дмитриевич, 2 месяца.
10.Белов Иван Иванович, 5 лет.
11.Белов Корнил Ананиевич.
12.Белов Павел Александрович, 55 лет, женат.
13.Белов Филипп Александрович, 55 лет.
14.Белова Александра Ефремовна, 3 года.
15.Бутяев Иван, 20 лет.
16.Бутяев Кузьма Семёнович, 12 лет.
17.Бутяев Пётр Васильевич, 85 лет, вдовец.
18.Бутяев Роман Мамонтович, 70 лет.
19.Верясев Иван Григорьевич, 8 лет.
20.Верясева (Маркелова) Агафия Димитриевна, 70 лет, вдова.
21.Верясева Нина Ивановна, 1 месяц.
22.Гребенщиков Михаил Димитриевич, 41 год, женат.
23.Гребенщикова Татьяна Онуфриевна, 62 года, вдова.
24.Евдоким Абрамов, 45 лет, женат.
25.Еграфова (Кочкурова) Ефросиния Листрастовна, 53 года, замужняя.
26.Еремеева Евгения Севастьяновна, 30 лет, замужем.
27.Зимин Андрей, 14 лет.
28.Зимина Елена, 4 года.
29.Зиновьев Феодор, 60 лет, вдовец.
30.Золин Димитрий, 24 года.
31.Зомина Прасковия, 72 года.
32.Инюшев Николай, 12 лет.
33.Инюшев Яков Михайлович, 68 лет, женат.
34.Казакова Анна Александровна, 60 лет, вдова.
35.Канаев Афанасий, 72 года, женат.
36.Канаев Фома Осипович, 16 лет, холост.
37.Карманов Василий Иванович, 9 лет.
38.Кольцов Никифор, 38 лет, женат.
39.Константинов Яков Васильев, 19 лет.
40.Кочкуров Пётр, 60 лет.
41.Кочкуров Устим, 63 года, вдовец.
42.Кочкурова Татьяна Павловна, 4 месяца.
43.Кочкурова Феодосия Феодоровна, 60 лет, вдова.
44.Кошаев Алексей Ефимович, 23 года (1905.1899 г.р.).
45.Кошаева Марина Онуфриевна, 60 лет, вдова.
46.Кошаева Таисия Ивановна, 64 года.
47.Красильников Николай Гаврилович, 60 лет.
48.Красильников Петр Гаврилович, 47 лет (28.06.1875 г.р.), женат.
49.Красильникова Анна Афиногеновна, 64 года, вдова.
50.Кузнецов Григорий Васильевич, 57 лет, женат.
51.Кузнецов Димитрий Петрович, 3 года.
52.Кузнецов Иван Васильевич, 12 лет.
53.Кузнецов Иван Иванович, 8 месяцев.
54.Кузнецов Иван Михайлович, 12 лет.
55.Кузнецова Анастасия, 23 года.
56.Кузнецова Глафира Петровна, 55 лет, вдова.
57.Кузнецова Марфа Николаевна, 43 года.
58.Кузнецова Наталия Михайловна, 14 лет.
59.Кузнецова Федосья Максимовна, 7 лет.
60.Кутуев Леонтий Никитович, 16 лет.
61.Максимова Марина Романовна, 60 лет, вдова.
62.Нуякшина Аксинья Фёдоровна, 90 лет.
63.Нуякшина Александра, 80 лет.
64.Олекин Павел Егорович, 11 лет.
65.Остропинский Александр, 4 года.
66.Павлинина София Алексеевна, 16 лет.
67.Пормотьева Лукерия, 75 лет, вдова.
68.Поснов Фёдор Николаевич, 7 лет.
69.Пьянова Аксиния Ивановна, 20 лет.
70.Самилкин Димитрий Гурьянович, 58 лет, вдовец.
71.Самилкина Анна Михайловна, 3 месяца.
72.Сергеева Ефросиния, 64 года.
73.Сергеева Прасковья Илларионовна, 50 лет.
74.Солдатов Александр Андрианович, 3 месяца.
75.Солдатов Алексей Иванович, 4 года.
76.Солдатова Елизавета, 5 лет.
77.Термотева Прасковья Владимировна.
78.Фролова Фекла, 70 лет.
79.Храмов Василий Капитонович, 10 лет.
80.Храмов Иван Капитонович, 2 года.
81.Храмов Капитон Фомич, 47 лет (09.08.1874 г.р.), женат.
82.Храмов Петр Прокофьевич, 14 лет.
83.Храмов Феодор Селивестрович, 20 лет.
84.Храмов Яков Капитонович, 16 лет.
85.Храмова Анастасия Капитоновна, 12 лет.
86.Храмова Мария Капитоновна, 4 года.
87.Храмова Прасковия Андреевна, 47 лет.
88.Чернов Кузьма Никитин, 57 лет, вдовец.
89.Чернов Феодор Кузьмич, 63 года.
90.Чугунов (Горбунов) Никита Трофимович, 56 лет, старик.
91.Чугунов (Царёв) Тимофей Михайлович, 22 года (07.06.1900 г.р.), женат.
92.Чугунов Данил Николаевич, 65 лет, вдовец.
93.Чугунова Мария Феоктистовна.
94.Чумарева Неонила Варфоломеевна, 34 года, вдова.
95.Шумилин Петр Никифорович, 48 лет.
96.Янбин Димитрий Семёнович, 85 лет.
97.Яшин Григорий Васильевич, 3 месяца.
Письмо Максима Горького «Ко всем честным людям»
К сведению всех честных людей. Обширные степи в южной России постигнуты, вследствие небывалой засухи, неурожаем. Это бедствие угрожает голодной смертью миллионам русских людей. Я напоминаю, что русский народ, вследствие войны и революции, истощен и что его физическая выносливость ослаблена. Страну Льва Толстого, Достоевского, Менделеева, Павлова, Мусоргского, Глинки и других дорогих всему миру людей ждут грозные дни.Осмеливаюсь верить, что культурные люди Европы и Америки, понимающие трагическое положение русского народа, поспешат помочь ему хлебом и медикаментами. Если вера в гуманность и отзывчивость людей поколеблена проклятой войной и жестоким отношением победителей к побежденным, если, говорю я, в вере в творческую силу этих людей и в отзывчивости победителей к побежденным приходится усомниться, то бедствие России дает представителям гуманности блестящий случай доказать жизненность этих идей.
Я думаю, что особенно близкое участие в помощи русскому народу должны принять те люди, которые после позорных, омраченных страстями, лет войны натравливают одних людей на других и этой травлей уничтожали творческое значение идей, созданных человечеством с величайшим трудом, но с лёгкостью разрушенных глупостью и жестокостью.
Люди, чувствующие мучительные судороги страждущего человечества, простят вынужденную горечь моих слов. Я прошу всех европейцев и американцев помочь русскому народу со всей возможной быстротой. Дайте ему хлеб и медикаменты!
Письмо Патриарха Тихона к архиепископу Нью-Йорка
Ваше преосвященство, я обращаюсь к Вам и Соединенным Штатам Северной Америки.В России очень значительная часть населения осуждена на голодную смерть. Жатва уничтожена во многих губерниях, считавшихся ранее житницей страны. В голодном районе свирепствует эпидемия. Необходима скорая и широкая помощь. Все другие соображения надо оставить в стороне. Народ погибает. Его будущее разрушается, так как население покидает дома, землю и места труда. Оно бежит на восток с мольбой о хлебе. Замедление помощи приведет к неслыханным бедствиям.
Пришлите как можно скорее хлеб и медикаменты.
С таким же призывом я обращаюсь через архиепископа Кентерберийского к английскому народу.
Молитесь, чтобы угрожающий гнев Божий минул нас.
_____________________
[1] В список внесены имена только тех караилгинцев, причиной смерти которых в записях Бутинского отдела ЗАГС за 1922 год значился голод. В большинстве случаев сохранен вариант написания имён и фамилий, зафиксированный в документе 1922 года (Адилев, Поснов, Зимин, Золин, Зомин, Нуякшин, Олекин, Пормотьев, Термотев и др.).
